Католическая критика неокатолицизма

К читателю

Критика литургической реформы

Breve esame critico del Novus Ordo Missae

О старой и новой Мессе

О лефевризме и неокатолицизме

Биография Архиепископа Марселя Лефевра

Марсель Лефевр — протопоп Аввакум католицизма?

Может ли епископ католической Церкви противится Папе? Может ли он действовать вопреки его воле? — Да, и обязан это сделать, если Папа предает веру, — отвечает Фома Аквинский. Да, — сказал Архиепископ Марсель Лефевр.

Марсель Лефевр — протопоп Аввакум католицизма?

Даже после смерти его имя на западе щедро оклеивается ярлыками.

«Расист», чей перевод из Габона был настоящей трагедией для африканского населения, «нацист», чей отец был замучен в 1944 году в германском концлагере... Еще, конечно, «фанатик», еще «мракобес»... Марсель Лефевр — человек, подвергнутый Иоанном Павлом II экскоммуниону — церковному отлучению.

Пред его гробом прошли в марте 1991 года тысячи скорбящих паломников...

Так кто же он, Марсель Лефевр?

Но прежде, чем рассказывать о личности Марселя Лефевра, зададимся еще одним вопросом — сколь необходимо в православной России знать о нем, о его отчаянной борьбе с Иоанном Павлом II?

Ответ прост: это необходимо потому, что язва, разъевшая Католическую Церковь, грозит сегодня Православию. Первые неприметные признаки болезни уже проступают. Это — модернизм, еретическое направление внутри обеих христианских Церквей.

Обратимся к фактам истории.

Модернизм возник на рубеже XIX и XX веков. Это было время, когда христианские страны уже были охвачены другой страшной болезнью — идеями социализма. Совпадение не случайно.

...Как безобидно все выглядело вначале! Высокообразованные молодые священники поигрывали интеллектом за чашкой кофе: да, необходимо идти в ногу со временем, Церковь должна считаться с техническим прогрессом и развитием естественных наук, она должна измениться... Столь же невинно смотрелись разве что посиделки русских студентов над талмудом «Капитала». И там и здесь в молодой крови бродил один вирус — возбудитель «красной чумы» XX столетия.

Серьезность угрозы первым понял Св. Папа Пий Х (Сарто). Модернистские настроения стали беспощадно искореняться в семинариях: Папа выпалывал сорняки уверенной рукой потомственного крестьянина. Им была дана «Iusiurandum contra errores modernismi» — присяга духовенства против модернистской ереси.

Римская Церковь, казалось, устояла.

...Прошло несколько десятков лет.

25 января 1959 года Папа Иоанн XXIII (Ронкалли) сообщил собранным в базилике Св.Павла в Риме кардиналам свое решение созвать Вселенский Собор. Это было довольно грубым отходом от принятой формальной процедуры, по которой Папа созывает Собор после предварительного совещания с кардиналами. Но стоит ли останавливаться на подобной частности, когда речь шла о том, чтобы изменить лицо Церкви, по сути — о церковной революции?

Длившийся три года Собор, вошедший в историю под названием II Ватиканского, явился полем боя, на котором сошлись для жестокой битвы две армии католического духовенства: традиционалисты, полные решимости отстоять под натиском XX века духовные сокровища, накопленные в течение столетий, и обновленцымодернисты-экуменисты, горящие желанием «демократизировать» Церковь, перекроить ее под потребности века сего.

В этой битве традиционалисты, возглавляемые кардиналом Оттавиани, главой Конгрегации Священной Канцелярии, потерпели поражение.

Нет возможности в рамках небольшой статьи коснуться всех итогов II Ватикана. Но это и не входит в ее задачи. Остановимся на наиболее выразительных фактах: Со II Ватикана Римская Церковь начала диалог с коммунистами: духовенство сделало дружеский шаг навстречу сокрушителям храмов.

Произошла литургическая реформа, которая включала в себя:

Отмену сакрального языка — латыни богослужения. Чтобы представить значение этого факта для католика, православному христианину стоит посетить молельный дом русских баптистов: холод и скука сожмут его сердце там, где слово Евангелия разлучено с златоторжественным звуком церковнославянского языка. «Но ведь так — понятнее», — возразят баптисты.

«Понятность» — довод обновленцев Собора. Модернисты, демократизировавшие католицизм, добились странной перестановки ролей: Церковь, которая от века вела за собой народ, отныне побежала вслед за ним.

Ах, высоколобые модернисты-интеллектуалы начала века! Вы не могли бы даже вообразить того, что вашими духовными наследниками станут недоучки! Молодой священник, не способный отслужить Св. Мессу по латыни — повсеместная реальность современной Польши.

Латынь пала. Но это — не самый страшный из итогов литургической реформы.

Пали алтари.

До реформы священник преосуществлял Св. Дары лицом к Востоку, спиной к пастве: глаза мирян не видели того, что должно быть доступно лишь взору посвященного. (Вспомним, что в Православии преосуществление происходит вообще при закрытых Вратах алтаря...) Камни алтарей заменили столики, стоя перед которыми священник стал преосуществлять лицом к публике. Небезынтересная смена позиции: вместо того, чтобы предстоять перед Богом, священник повернулся к Нему спиной. Представив это наглядно, читатель сможет спросить — перед кем предстоит католический священник теперь?

Но вольно или невольно элементы «черной мессы» — то есть дьяволопоклонского ритуала — проникли в мессу модернистов — этот вопрос слишком сложен. Автор всего лишь может позволить себе отметить то, как логично дополняет приведенный выше факт такие изменения, как сокращение числа крестных знамений во время богослужения (кого это должно куда как радовать с точки зрения теологии?...) и сокращение числа коленопреклонении перед Св.Дарами (то есть — меньшая их чтимость?). Формально это было сделано потому, что — демократизм! — мессу сделали короче. В самом деле — что за тоска это длинное богослужение? «Народ» охотнее зайдет в церковь, если его не заставят там слишком переутомляться. (Баптисты вообще помещают иногда все необходимое для «спасения души» в карманной книжечке размером со спичечный коробок: дюжина цитат, пара молитв...) Народ не должен себя утруждать! Проще! Еще проще! Римская Церковь сделалась развратительницей народа, отучая его от духовной работы, открыто поощряя леность души.

Семинарист, которому объяснили, что можно проявить меньше уважения к Св. Дарам ради того, чтобы увеличить «посещаемость» в церкви, становится священником, лишенным страха Божия.

А лишенный страха Божия священник способен сунуть Тело Христово в руку причащающемуся вместо того, чтобы положить хостию ( облатку) на язык. (Еще одно новшество II Ватикана.)

Христиане Западного Обряда всегда причащались стоя на коленях. Это выражение благоговения перед.Св.Дарами тоже кому-то почему-то помешало...

К итогам II Ватикана можно также отнести то, что с этого Собора начинается беспардонное заигрывание Ватикана с масонством. Не все критики католицизма в православной среде знают, что католик, ставший масоном, где II Ватиканского Собора отлучался от Церкви автоматически. Впрочем, среди нападок некоторых православных критиков на католицизм наблюдается странный предрассудок, что ересь экуменизма несет в себе именно католицизм, а не его фальсификация.

Католики, чьим знаменем стал Монсеньер Марсель Лефевр, стоят за мирный теологический диалог между Католицизмом и Православием, но, памятуя об исходной общности обеих Церквей, являются непримиримыми противниками смешения Западного и Восточного обрядов, различия ; которых складывались столетиями.

Но мы забегаем вперед.

... Вакханалию, последовавшую после II Ватикана, трудно передать словами... Известны случаи, когда раззадоренные модернисты производили преосуществление на... пепси-коле (из Ватикана, впрочем, прикрикнули...), для «привлечения молодежи» орган начала вытеснять электрогитара... Пляска варваров на руинах древнего храма!

Разбитые, но не сломленные традиционалисты соединялись для нового боя.

Ушел в прошлое II Ватиканский Собор, оставив настоящему свои отравленные плоды. Умер кардинал Оттавиани, некогда моливший Бога о том, чтобы не пережить Собора... История выдвинула на первый план две новых фигуры, в которых воплотилось противоборство современного католического мира: Иоанн Павел II и Марсель Лефевр.

Выдвижение фигуры Лефевра знаменует новый этап в истории . Католицизма XX столетия: раскол. Раскол как следствие Собора, созванного дабы, по высказываниям Иоанна XXIII, объединить всех христиан.

На самом Соборе Архиепископ Лефевр занимал активную позицию в «правой» консервативной группировке. Потомок старинного католического рода ( с XVIII столетия семья Лефевр отдала Церкви более пятидесяти своих детей...), человек, снискавший славу и почет миссионерской деятельностью в Африке, Монсеньер Лефевр был одним из тех, кто придавал оппозиции вес. Однако он был лишь одним из оппозиционеров. Только время показало, что Лефевр и только Лефевр оказался способен пойти до конца. Этим концом и было отлучение, явившееся одновременно началом очищения Католицизма.

Но постойте, — возразит читатель, имеющий представление о II Ватиканском Соборе: — разве этот Собор не отменил самое отлучение? Да, отменил — если речь идет о масонах и коммунистах.

Поздней осенью 1970 года, при Павле VI (Монтини), продолжателе линии Иоанна XXIII, завершившем начатый им Собор, было официально утверждено Священническое Международное Братство Св. Пия X. Создание Братства было делом Лефевра и его сторонников, в названии однозначно подчеркивались суть и цели организации: объединение оппозиционеров — последователей антимодернистского курса Сарто.

Интересно, что «современная» установка модернистов не вызвала однозначной поддержки среди семинаристов и молодых священников. «...Плоды этого Собора гораздо хуже, чем плоды Революции: казни совершаются в тишине и мученики молчат: десятки тысяч священников, монахов и монахинь оставляют свое призвание, другие обмирщаются, монастыри исчезают, вандализм захватывает церкви, алтари разрушены, исчезают кресты...» — вокруг наставника, проповедовавшего эти идеи, группировалась молодежь, не желавшая, «чтобы над семинарией развевался красный флаг». Маленькая семинария Экон, основанная высоко в Альпах, отстраивалась и разрасталась на пожертвования верных: к 1974 году стены ее оказались достаточно просторны для сотни с лишним студентов.

Но трещина углублялась...

16 октября 1978 года на престол Св.Петра вступил Иоанн Павел II (Войтыла): его понтификат окончательно развеял надежды традиционалистов послужить препятствием на пути Ватикана в пропасть модернизма. ^

При Иоанне Павле II махровым цветом расцвела деятельность ТАЙЗЕ: организации, пропагандирующей совместные моления католиков с протестантами. Напомним православному читателю о том, что протестантские священнослужители не являются в буквальном смысле слова священниками, так как благодать Священства может передаваться только ее носителем, и не имеющие преемства протестанты исторически являются самосвятами. Когда безблагодатный протестантский «священник» проделывает действия над вином и хлебом это является не Таинством, а символическим обрядом, своего рода напоминанием о Евангельской трапезе. По сути протестантские манипуляции являются атеистической пародией на Св. Литургию. Каким образом священник может молиться вместе с псевдосвященником. Литургия — сосуществовать с пародией? Общение католиков с протестантами может протекать только в рамках цивилизованного, но непримиримого теологического спора. Совместные моления явились следствием провозглашенного на Соборе диалога с «разделенными братьями». Этот диалог Иоанн Павел II развил до полного абсурда. На престол взошел политик, озабоченный усилением — любой ценой! — сферы влияния Ватикана. Цена была ясна: окончательное разложение Церкви. Совместные моления с еретиками от христианства органически перешли в совместные моления с нехристианами. Апогеем этого процесса явилась организованная Папой в Ассизи «Междунаровная молитва за мир» (1986), резко осужденная Лефевром. Пестрота собрания в Ассизи ярко продемонстрировала то, что «санкюлоты от теологии» толкали Религию к идеалам Робеспьера.

Но экуменическая деятельность Папы не смогла спровоцировать Марселя Лефевра на отход от церковного феодального права. Лефевр подчеркивал, что борется не против Папы, а за Церковь, что, признавая в Папе преемника Св.Петра он не покоряется требованиям служить «новую мессу» (то есть — мессу по чину Павла VI) и другим обновленческим требованиям на законных основаниях.

Братство поднималось на дрожжах Веры: все большее число молодежи выражало желание учиться в семинариях традиционалистов. Но глядя на энергичных молодых священников, рукоположенных самим Монсеньером Лефевром или примкнувшим к нему, постороннему глазу трудно было бы разглядеть зловещую тень угрозы, надвигающейся на Традицию. В русском языке есть особо выразительное страшное слово, которым ее можно назвать: безпоповщина.

Да, угроза безпоповщины — при том, что молодые силы традиционалистического духовенства множились день ото дня. Безпоповщина грозила не современным католикам традиционалистам. Она была уготована их внукам.

Соратники Монсеньера по Собору дряхлели и теряли силы. Шансы молодых традиционалистов на возведение в епископский сан были невелики. Время работало на обновленцев: смерть Лефевра и его единомышленников грозила традиционалистам потерей Священства.

...Это случилось 30 июня 1988 года. В этот день в альпийской долине Вале были разбиты шатры. В этот день два немощных телом и несокрушимых духом старца — Монсеньер Лефевр и Монсеньер де Кастро Майер — вопреки воле Ватикана рукоположили четырех молодых епископов.

Вот памятная фотография этого дня: взволнованные и торжествующие, смущенные непривычной еще пышностью новых облачений, под статуей Св.ПияХ стоят новопоставленные епископы:

Бернар Тиссьер де Мальре

Ричард Уильямсон

Альфонсо де Галаррета

Бернар Фелле

Радостью светятся лица стариков: теперь они могут умереть спокойно, ибо будет жить Священство. Старые и молодые стоят как победители. Но не только радость — в их лицах.

За случившееся в этот день Иоанн Павел II подверг традиционалистов церковному отлучению.

Отлучение не застало традиционалистов врасплох. Они знали, на что шли.

«Сколько человек покинет Братство после отлучения?» — спросил Лефевра корреспондент газеты «Трант жур» («Тридцать дней»)

«Мало, очень мало, — ответил Монсеньер. — И я не верю в то, что уменьшится количество прошений о приеме в семинарию. Нас покинут 2—3 священника, не больше 3—4 семинаристов. Из сотен тысяч верующих, посещающих наши приораты, не более сотни испугаются угроз Рима».

Более того, в этом же интервью Монсеньер признал, что иной поворот событий — согласие Ватикана на «рукоположение четырех» — сослужил бы худшую службу Традиции. « Я думаю, — подчеркнул Монсеньер, — что Братство бы развалилось. Через год оно бы исчезло. Теперь я себе это представляю еще яснее, чем в момент подписания. Если бы правящие епископы попросили наших верующих о сотрудничестве, половина членов Братства согласилась бы на это, другая — отказалась, сказав: Они не одной веры с нами. Семинарии разделились даже по такому простому вопросу, как проведение совместной процессии с епископами-модернистами. В семинариях бы сказали: разделимся на группы. И все было бы кончено. Настоящий раскол имел бы место среди нас. Наши бдения и молитвы привели к нужному результату — мы приняли единственно правильное решение».

С этого дня Рим начал яростную травлю традиционалистов. Произошло поистине цирковое перемещение понятий: баптисты и даже кришнаиты с мусульманами остались для римских католиков «разделенными братьями», а католики традиционалисты сделались «схизматиками-раскольниками».

Травля не ослабевает и ныне. Вот недавние примеры. В марте минувшего года (т.е. в 1991 г.) двое немолодых французов, прихожан церкви Св. Мартина, Жан Бойо и Ив Гюинет, были отлучены от воскресного Причастия Монсеньером Журданом, епископом Понтуазским, только за факт присутствия перед этим на Мессе традиционалистов! Стоит добавить, что, по логике Ватикана, епископ едва ли выразил бы такое неудовольствие, если бы эти двое посетили синагогу или мечеть. Газета «Либерасьон» опубликовала об этом событии маленькую заметку под названием «Нет хостии для паршивой овцы». Г-на Мусольтэна из городка Гиз (Пикардия), подарившего здание под часовню традиционалистов, местный кюре запретил отпеть в церкви, из стен которой в течение столетий провожали в последний путь его предков.

Таких случаев много. Чем отвечают традиционалисты на злобу Ватикана?

«Я обвиняю Собор», «Они Его низложили», «За честь Церкви» — вот названия трудов Монсеньера Лефевра. Их публикации — ответы на удары модернистов.

Злобствует всегда тот, кто осознает поражение, понимает и не хочет понимать моральное превосходство противника.

«Я всего лишь епископ католической Церкви, который продолжает передавать Учение. Я думаю, и этого едва ли придется ждать долго, что на моей могильной плите можно будет высечь слова Св.Павла: “Я ПЕРЕДАЛ ТО, ЧТО ПОЛУЧИЛ” и только» — произнес Монсеньер Лефевр в день рукоположения четырех.

...Семьи, в которых растут дети, отказываются от телевизора в доме. Бедные церкви традиционалистов каждое воскресенье полны до отказа. Дворы их забиты автомобилями, на некоторых из которых стоят далекие номера: приходы есть не везде! Рядом зияют пустотой великолепные готические храмы — живущим рядом прихожанам-модернистам лень перейти улицу ради Мессы.

Семинарии Братства в Германии и во Франции, в США и в Австралии, ежегодно выпускают новых священников. Но потребность в них все еще превышает их число: это хороший недостаток. Взгляды католиков всего мира вое чаще отвращаются от пышного Ватикана и устремляются вверх — к горному Экону — центру и крепости Традиции.

А русские католики? Какую позицию занимают они? Для русского читателя этого вопроса имеет смысл коснуться особо.

Латинство — одно из воплощений русского западничества — всегда существовало в России, преимущественно в среде аристократической, органично вливаясь небольшим ручейком в русло отечественной культуры. Какие процессы вызвал в нем Собор?

«Не было счастья», — гласит старая пословица. «Несчастье» действительно «помогло». Железный занавес, отделявший русское католическое меньшинство от Европы, отчасти закрыл дорогу новым реформам. Русский католицизм оказался «провинциальным» — «столичные моды» добирались до него десятилетиями. Даже подчиняясь таким изменениям, как сокращение чина Мессы, старые священники не подвергались особому давлению со стороны Ватикана и воспитывали молодежь в дособорном духе.

Последние годы катастрофически изменили ситуацию. В 1990 году в московском костеле Св. Людовика пал алтарь и появился столик. Пришла электрогитара. Едва ли будет преувеличением сказать, что латинский храм сделался местом шумной «тусовки» хипоты, ищущей где «позаграничнее». (Автор подразумевает, что новые пастыри Св.Людовика активно работают с молодежью.) Вокруг костела производится сомнительная шумиха, совершенно неуместная в православной стране и дающая повод критикам кричать об «католической эспансии». Расхлябанные юнцы, привлеченные «в католичество», действительно не вылезают из костела. К их услугам — «видак» в ризнице, к их развлечениям — маршброски в Ченстохову под вопли молитв через мегафон. (В сознании современных католиков Земля Польская постепенно становится Святой Землей...)

Раньше в России шли в католичество западники, люди высокой культуры, имеющие собственную трактовку патриотизма, размышлять о состоятельности которой не представляется возможным в рамках данной статьи.

Сейчас в него не идут, а прут стадом плюющие на Родину недоучки, привлеченные звуками модных песенок.

Возникла над этим и «интеллектуальная» надстройка: экуменический клуб «Духовный Диалог» с «клубным священником» отцом Александром Хмельницким, который, по впечатлениям очевидцев, служит Мессу чуть ли не по собственному переводу.

...Зимой 1990—1991 годов чаша терпения русских традиционалистов переполнилась. Был сделан шаг навстречу Экону: шаг в неизвестность, сквозь густые тенеты клеветы, через информационную блокаду. Звонок из России — несколько удививший своей неожиданностью — был услышан в канцелярии с седыми Альпами в окнах. «Пишите», — прозвучало в Москве. И вслед за звонком в Гельвецию полетело письмо на латинском языке — крик отчаянья и боли. И помощь пришла.

...Летом 1991 года в Москве — на частной квартире — впервые за десятки лет служилась настоящая католическая Месса. Немногочисленные традиционалисты перешли под омофор Экона. Католический раскол пришел в Россию.

Но резюмируем проблему, поднятую заголовком статьи. Правомочна ли параллель процесса, происходящего в католицизме, с событиями русской истории — церковной реформой патриарха Никона? Едва ли.

Да, несокрушимость Монсеньера Лефевра в его борьбе с Папой, готовность подвергнуться гонениям, громоподобный гнев его обличении — все это невольно вызывает в памяти фигуру неистового Аввакума. Но сравнение натянуто. Тем, кто помнит историю русского Раскола, ясно, что само слово «старообрядчество» представляется в свете фактов терминологически спорным, ибо Никон ориентировался в своих изменениях отнюдь не на современность. Второй существенный момент: не Монсеньер Лефевр, а Иоанн Павел II явился инициатором разрыва.

«Как я уже заявил в предыдущем интервью, я абсолютно равнодушен к этому отлучению. Повторяю: раскольником является Рим и «санкция», направленная против меня не имеет никакой силы. Она просто недействительна. Я уверен, что не сделал ничего дурного для того, чтобы быть отлученным, необходимо совершить акт разрыва с Римом, нечто в духе раскола. Я не действую в этом духе».

Итак, раскольник — не Лефевр, которого уже поспешила обозначить этим термином московская костельная газета «Вербум», («Слово»), раскольник — Папа, сколь ни парадоксально это звучит.

Но все же параллель с русской церковной историей возможна. Только искать ее надо не в прошлом, а в будущем Православной Церкви.

Православный модернизм находится в стадии «высоколобого интеллектуализма», но он уже проглядывает из трудов современных религиозных философов, звучит в храмах композиторской музыкой вместо древних распевов...И если сейчас не найдется силы, способной в корне пресечь сами разговоры о переводе Православной Литургии, то только пара поколений отделит нынешнее духовенство от православных священников, не знающих церковно-славянского языка, от стеклянных Царских Врат, напоминающих двери метрополитена...

И все же кто он — Марсель Лефевр? Всего лишь праведник, успевший построить для верных ковчег Экона прежде, чем Католицизм окончательно поглотили мутные волны модернизма.

Hosted by uCoz